Интервью с Orphaned Land : DARKSIDE.ru

Давай начнём с традиционного вопроса. Вчера вы выступали в Москве, и это было ваше первое выступление в России. Что ты можешь сказать о дебюте? Был ли он успешен для вас?

Да, было здорово. Я в первый раз раздавал водку фэнам прямо со сцены (смеётся). Было очень весело. Аудитория тепло нас встретила, и слушатели мне понравились до такой степени, что после выступления мы спустились со сцены, чтобы с ними познакомиться, выпить с ними, и я был совершенно пьян, потому что все хотели выпить с нами водки. Я набрался, но все были очень милы. Как я мог отказаться? Это был великолепный день!

Вчера у вас был шанс осмотреть Москву. Какое впечатление она произвела на вас?

Изумительно! Ошеломляюще. Это было захватывающе и действительно потрясающе. Я имею в виду Кремль — он чудесен. Мы часто видели фотографии этого места, о котором часто говорят люди, упоминая Москву, или когда газеты публикуют фотографии, но было здорово увидеть всё это воочию. Ещё здание Университета — я могу ошибаться, но он выглядит как строение в коммунистическом архитектурном стиле. Оно очень мощное и очень пугающее, потому что способ, с помощью которого это здание построено, вы

даёт очень крепкую архитектуру, я думаю. Это напоминает мне путь инквизиции, строившей соборы и большие церкви. Они строили их очень большими, поэтому люди должны были бояться могущества Бога. Для меня это выглядит так же — заставить людей бояться режима или правительства. Но архитектура потрясающая. Хорошо спроектированная, очень приятная, она мне нравится. Я взволнован тем, что нахожусь здесь, все дружелюбны, девушки прекрасны, а водка очень вкусная (широко улыбается). Кстати, распитие водки с фэнами было спонтанным решением. За две минуты до выступления я сказал: «Есть ли тут водка? И как сказать «Хотите водку?» Мне ответили: «Hotite vodka?» Я справился с тем, чтобы выучить это выражение. Не знаю, запрещено ли это или, может быть, я не должен был делать этого, но я сказал: «Это идёт из моего сердца, я хочу это сделать и сделаю это!» Мне сказали, что ни одна иностранная группа не делала этого, и хорошо, что не делали. Может быть, я сделаю это сегодня (смеётся). Было очень весело — все эти открытые рты, как (широко открывает рот и поднимает голову), понимаешь! Очень весело.

Вы не очень часто выпускаете альбомы. Перерывы между релизами довольно большие. Да и выступаете вы не очень м

ного. Вам нужно время, чтобы вдохновиться для следующего альбома? Какова причина этого?

На самом деле, это два вопроса — об альбомах и о выступлениях. Насчёт альбома — это сложный вопрос, потому что жить в Израиле очень сложно. В израильтянах смешано много культур, а стране всего 60 лет от роду. Всё так сильно перемешано, что иногда менталитет людей очень различается. Жить в Израиле тяжело и по другим причинам — из-за политической ситуации, экономики и вещей, подобных этому. Orphaned Land — это отражение этой реальности — много культур, языков и инструментов. Мы всё это отражаем. Жить в Израиле означает, что ты также — будь ты русским, марокканцем, испанцем или румыном — являешься израильтянином. Есть иудаизм, объединяющий всех, но в стране всё равно много культур. Поэтому создание альбома Orphaned Land, который бы отражал всё это, занимает много времени. В нашей музыке одна песня звучит так, а другая — совершенно по-другому, третья также отличается от двух других. Мы не можем делать альбом в год. Такого никогда не происходит. Мы всегда хотим надеяться, что сможем сделать это, но нам никогда не удаётся это сделать (смеётся). Уже прошло четыре года после альбома “Mabool”, а мы всё ещё работаем над нов

ым альбомом и даже не закончили сочинять его. Надеюсь, что мы выпустим его в этом году, потому что если этого не случится — получится, что Orphaned Land выпускают альбомы один раз в шесть лет! (смеётся)

Насчёт выступлений — это зависит от ситуации. Когда мы выпускаем альбом, то много выступаем. Россия стала 25-й страной из тех, что мы посетили. Мы были во всей Европе, в Мексике, в США, мы провели тур по всему миру, но прошло уже четыре года после выпуска альбома, отдача от концертов снижается всё время, разве что, может быть, кроме таких стран, как Россия, которую мы посетили в первый раз, но снижение будет продолжаться. В 2005 году мы дали 80 концертов, в 2006 — 50, в 2007 — 30, а в этом году выступим, возможно, с десятью концертами.

Какие темы вы затрагиваете в своём новом альбоме? Что скрывается за его концепцией?

Концепцией альбома является история о неком субъекте, названном «воином света» — можно истолковывать это по-разному. В религиозном смысле могут быть отсылки к Мессии, Иисусу или ещё какому-нибудь спасителю. В обычном аспекте это может быть воин, который находится внутри каждого из нас. Я имею в виду, что для нас каждый является воином света. М

ы смотрим на этот мир и видим, что многие люди постоянно страдают, особенно из тех мест, откуда мы сами, но и не только оттуда. В истории каждой страны есть много страдания и смертей — даже в России. Убийства, холокосты, глупые тираничные лидеры… И наш скромный вклад в то, чтобы изменить ситуацию — это говорить о свете. Мы не хотим быть блэк-металлической группой или какой-нибудь другой, которая рассказывает о мраке. Вокруг нас много мрака, так что мы хотим быть светом, мы хотим быть на стороне света. Так что это светлое интервью для “темной стороны” Darkside! (дружный смех) Вот на что похож этот альбом. В альбоме есть действующий герой, но по сути, каждый, кто слушает альбом, является воином света.

А как насчёт музыкальной составляющей? Будут ли отклонения от вашего стиля или вы попробуете сохранить привязку к своей музыке?

Я думаю, что каждый наш альбом имеет собственный стиль. Даже несмотря на то что при прослушивании вы понимаете, что это Orphaned Land, альбом не будет звучать как любой другой из тех, что мы сделали, и в новом альбоме мы собираемся использовать больше арабских скрипок. Трудно передать словами, потому что работа ещё не закончена, но она должна быть бо

лее восточной, нежели предыдущие альбомы.

Вы уделяете большое внимание лирике, и лирика каждого альбома хорошо продумана. Но вы пишете на таких сложных языках, я думаю, что только малый процент людей в состоянии понять слова. Важно ли для тебя, чтобы ваши слушатели понимали ваше творчество, вашу идею?

Прежде всего, мы пытаемся включить переводы в каждый диск, если лирика на латыни, иврите, арабском, так чтобы люди могли понять, о чём мы говорим. Я сам не говорю на некоторых из этих языков — на латыни, например. Когда мы работали с латынью, то отправились профессору университета и записали то, как он произносит слова, а потом учились сами произносить их правильно. Я хочу, чтобы каждый слушатель нашей музыки понимал всё, что мы хотели с помощью неё сказать, но если кто-то просто слушает музыку, то всё в порядке. Это выбор слушателя. Он волен решать, хочет ли он читать лирику и погружаться в концепцию или слушать только музыку, гитары и ударные — всё нормально, потому что музыка тоже рассказывает историю

Каким образом вы пишете тексты на языках, на которых сами не говорите?

Мы находим друзей и знакомых, которые помогают нам перевес

ти тексты на нужный нам язык. Однажды мы взяли в свои тексты одно предложение из Корана. Удивительно, но у нас много друзей, которые исповедуют ислам – и это даже несмотря на то, что мы израильтяне, и в политическом плане должны были бы быть злейшими врагами. У нас много друзей в Иордании, Сирии и Египте, иногда они помогают нам — мы записываем их речь, то, как они говорят, и используем запись, чтобы научиться правильному произношению. Иногда бывают и очень неприятные случаи, связанные с тем, что мы исповедуем разные религии, например. В частности, мы слышали о случае, когда у нашего поклонника египетская полиция нашла в доме диск с нашими песнями, в которых использовались слова из Корана, и его посадили на шесть месяцев в тюрьму. Просто потому, что он слушал нашу музыку, а в ней мы использовали слова из Корана. Это запрещено. Для них это все строго: “Руки прочь от Корана! Не делайте этого!» Но то, что мы сделали это в дань уважения, не имело для них значения. Он пробыл в тюрьме шесть месяцев. Хотелось бы узнать, кто это, потому что я до сих пор не в курсе. И ещё я хочу знать, что мои фэны полностью прочувствовали идею наших альбомов, тем, которые мы в них затрагиваем, потому что наши концепции не так просты, как может показат

ься на первый взгляд. Некоторые думают, что наша тема о Боге или о том, как быть религиозным или миссионером — это не так. Главная тема наших текстов — так называемое танго между Богом и Сатаной. Мы берём воду и огонь, Бога и Сатану или белое и чёрное, пропускаем всё это через фильтр, заставляя их сосуществовать. Если взять огонь и воду, они нейтрализуют друг друга — вода гасит огонь, а огонь превращает воду в пар. Мы пытаемся быть фильтром, чтобы они могли существовать вместе. Если люди понимают эту концепцию или имеют что-либо против неё, я уважаю их решение. Я не утверждаю, что то, про что я пишу, правда в первой инстанции. Образно говоря, я считаю, что есть много рек, все они впадают в море, и я уважаю все пути. Мне нравится блэк-металл, мне нравится сатанизм, мне нравится религия.

Сатанизм? Тебе нравится сатанизм?

Я думаю, что Сатана негодяй, сукин сын, ублюдок, но он является другом до конца дней. Он учит меня, направляя не на тот путь, куда указывает отец, или как учит Бог. Он учит меня примерно так: «Да, ты должен пойти туда, и ты увидишь свет». А потом я иду туда и нахожу его ногу на своей голове. Он учит, когда бьёт меня. Но я знаю учителей кунг-фу, которые подобным о

бразом обучают своих учеников. У меня есть друг, он стал чемпионом Израиля по кунг-фу, и его тренировки проходили следующим образом: тренер разбивал вещи у него на спине — так же действует и Сатана, как мне видится, способ, которым он всего достигает — очень умный, очень хитрый, он как мастер, и я восхищаюсь им за это. Он соблазняющий, он очень далёк от того, чтобы быть невинным — и я действительно обожаю его за это. Этот сукин сын очень хитер! Но я также люблю Бога, это как танго между Богом и Сатаной. Я не говорю «нет» чему-либо, я все могу понять и принять. Может быть, только нацизм и террористов, убивающих детей, я никогда не приму и не пойму. Только это. Я не хочу играть свою музыку или давать её послушать им, но был случай, когда к нам на шоу однажды придёл человек со свастикой. Мы не пошли к нему и не стали убивать его, нет. Но если бы он напал на нас, нам пришлось бы убить его. Но мы не напали на него, мы подошли к нему и попытались с ним поговорить. Мы сказали ему: «Слушай, мы не поднимемся на сцену и не будем выступать, если ты будешь стоять с этой свастикой. Вот тебе в подарок футболка Orphaned Land. Меняемся?» Он бросил свою футболку со свастикой в мусор и надел нашу футболку. Мы даже стали друзьями после этого. Вс

егда легче драться, но мы стараемся действовать иными способами.

Ты веришь в Бога? Ты разделяешь такие понятия, как вера и религия? Потому что иногда религия становится чем-то искусственным, ненастоящим. Люди начинают сражаться и убивать друг друга, утверждая, что делают это во имя религии или их Бога – мне кажется, что воевать и убивать во имя Бога – это нонсенс…

Я верю в Бога всем своим сердцем, и я считаю, что религия хороша, когда ты обращаешься к морали — как общаться с друзьями, как уважать родителей, как быть хорошим человеком. Религия учит всему этому, и это просто замечательно. Но когда это превращается в фанатизм — католический, иудейский или мусульманский — тогда я не согласен с этим. Я думаю, фанатизм закрывает все пути к тому, чтобы слышать других, поэтому у нас и происходят войны. Так что, если религия без фанатизма — я согласен, если появляется фанатизм — не согласен. Вот поэтому я пытаюсь говорить о Боге и пою тексты из Корана. Люди говорят, что на сцене я иногда выгляжу как Иисус Христос. Я хочу всё это совместить — я еврей по паспорту, но в сердце я верю в Бога. Я могу петь про Иисуса и иудаизм, а потом что-нибудь из Корана. Пение — хорошая вещь. Так как я жи

ву в Израиле, я вижу множество культур и так много религий, мне хочется охватить их все. Я думаю, что я очень богатый человек, если делаю это, потому что могу получить доступ ко многим видам новой музыки, к множеству блюд разной кухни, обрести множество друзей и постараться понять разные точки зрения. Я богатый человек, потому что являюсь ортодоксальным евреем, я честен с самим собой и с другими, и остальное меня не волнует, но все равно каждый раз, когда я вижу такое разнообразие религий, верований и точек зрений, я понимаю, насколько я глуп, потому что я знаю только малую толику этого.

Некоторые люди склоняются к тому, что нет разных богов, есть только один Бог, ты можешь назвать его Буддой, Иисусом Христом и так далее…

Да, правильно! Это то, что создало всех нас. Как я уже сказал раньше, в Hibru говорили, что все реки впадают в море. У каждой реки свой путь, но конечная точка у всех одинаковая. В конце концов, они все сливаются в одно целое. Я принимаю все эти реки, я хочу знать — это очень интересно для меня — этот путь ведёт в море, и тот путь ведёт в море. Вот что мне нравится узнавать все новые и новые реки, которые ведут к этому морю. Мне нравится выражать это в музыке

. Я очень люблю Будду, кстати. Вчера ко мне подошла одна поклонница OL и сказала мне: «Обычно я слушаю джаз. Когда я услышала Orphaned Land, то мне подумалось, что вашу музыку можно охарактеризовать как Будда-металл!» Будда-металл! Вот что она сказала мне вчера. А я ответил ей: «Знаешь что? Мы играем Будда-металл!» И я написал на рукаве футболки «Будда-металл». Потому что если кто-то воспринимает нашу музыку, как Будда-металл, окей, это Будда-металл. Если один парень-католик говорит, что я выгляжу, как Иисус Христос, это будет католический металл, а если другой парень считает, что это блэк или сатанинский металл — это будет блэком или сатанинским металлом. В этом случае все правы.

Как бы ты мог охарактеризовать стиль вашей музыки?

«Танго Бога и Сатаны». Я называю это так. Я пишу сейчас книгу, и эта книга называется «Танго Бога и Сатаны». Это история моей жизни. О моей личной жизни. Это танго Бога и Сатаны происходит всегда — когда я путешествую по миру, я описываю мой личный опыт из детства, из настоящего времени, я описываю своё время в группе.

Опиши свои книги в нескольких словах, потому что я сомневаюсь, что это когда-нибудь будет переведено н

а русский…

Это что-то типа биографии, но не совсем. Это больше похоже на личный дневник — там может быть что-то из детства, могут быть отношения, которые были у меня с женщинами, неземная любовь, настоящая любовь, которую я встретил, и тому подобное. Это может быть несерьёзная история типа той, когда две рок-н-ролльные девушки дрались из-за меня – так что я могу быть очень несерьёзным временами(смеётся), но я могу быть и очень романтичным. У меня есть множество историй. Была история, например… (вспоминает детали и улыбается сам себе) когда меня арестовала полиция за то, что я записывал себя, поющего мусульманскую молитву «Аллах Акбар» в Тадж-Махале в Индии. Это реально было со мной, и, в конце концов, меня озарило, я получил что-то типа просветления. Завершение истории удивительно. Но я не стану тебе об этом рассказывать, я оставлю это тебе — может быть, ты однажды прочитаешь об этом. Так что у меня есть истории даже из Индии. Еще там есть история, которую я записал для альбома “Mabool”. В повествовании на “Mabool” есть три грома, и у меня есть полная история об одном из этих громов. Это история о… Я не знаю. Это сверхъестественно, это что-то необыкновенное. Это просто фантастика! Но это произ

ошло на самом деле. Так что эта книга помогает проникнуть в мою душу, увидеть и постараться понять мой путь, мою жизнь, в мои приключения — здесь писатель я, я сам пишу свою жизненную историю, а не какой-нибудь журналист. Так что это биография в какой-то степени. Я никогда не думал о том, чтобы написать повесть, роман — я никогда не думал, что способен написать книгу. Я просто всё время рассказывал свои истории друзьям, и они говорили мне в один голос: «Ты должен написать книгу! Ты просто ОБЯЗАН это сделать!» Я рассказал бы тебе эти истории, но тогда разрушится волшебство книги. Тебе лучше почитать её, я не буду рассказывать. Пообещай мне, что прочитаешь книгу! (смеётся)

Обещаю! Вернёмся к музыке. Ваш первый полноформатный альбом “Sahara” (1994) многие фэны восприняли как своеобразный ответ Paradise Lost. Как ты относишься к этой группе сейчас, когда их стиль кардинально изменился с тех пор?

Мы были в туре с Paradise Lost в 2005 году, мы хорошие друзья. Мы пили вместе много раз, и у нас было несколько совместных шоу. Мне нравится музыка, которую они делают — как старый, так и новый материал. Я считаю, что группа должна развиваться. И даже если они звучат по-другому — эт

о нормально для меня. У них уже есть один альбом “Gothic”, и им не надо делать другой “Gothic”, они должны делать что-то ещё, а не повторять себя. Мы растём, мы развиваемся, и я уже не выгляжу так, как выглядел, когда был ребёнком; я думаю по-другому и вижу мир другими глазами. Музыка должна тоже развиваться. Мне нравится это.

Поговорим о составе группы. Он почти не изменялся с момента образования группы. Вы не устали друг от друга?

Если мы в туре, то очень сильно устаём друг от друга. Я бы сказал больше — мы хотим убить друг друга. Представь, что ты живешь целый месяц вместе с группой в одном туровом автобусе!

Да, но вы выглядите очень сплочёнными!

Мы сплочены, мы как одно целое. Нам нравится петь вместе, нам нравится смеяться друг над другом. Мы росли вместе с самого детства. Поэтому мы очень сплочены, но, в конце концов, ты начинаешь ненавидеть людей, которых любишь — будь то бойфренд, родители или твои друзья. Ты находишься 24 часа в автобусе, и ты готов убить их! Иногда тебе хочется иметь свое личное пространство. Иногда мы можем драться и орать друг на друга – тут и до убийства недалеко! Но пока мы выживаем — уже почти 17

лет, но жизнь в туровом автобусе очень тяжела – и психологически, и физически. Когда мы возвращаемся домой, то отдыхаем друг от друга – мы ведь не все время находимся в турне. Иногда мы можем не видеть друг друга полтора месяца — у всех есть право на личную жизнь. А когда у нас выступление, мы снова собираемся.

Многие думают, и я к ним присоединяюсь, что ваш альбом “Mabool” звучал бы просто превосходно с оркестровыми аранжировками. Приходила ли тебе такая идея— может быть, неплохо было бы сыграть с симфоническим оркестром?

Я пока не думал об этом, но определённо, могло бы получиться что-то очень красивое. Идея мне нравится! Многие люди говорили, что альбом звучит как саундтрек к фильму. Может быть, мы могли бы сделать это в будущем. Я думаю, что в случае с “Mabool” все могло бы получиться превосходно, если бы у нас был какой-то выход на филармонию или какие-то знакомые из этой сферы. Почему бы и нет? Скажи им, чтобы позвонили мне (смеётся). Я согласен!

У участников Orphaned Land есть сайд-проекты?

Нет, только у меня. Иногда я записываю вокал для сайд-проектов, у меня есть готический дарк-проект в стиле 80-х – там все п

есни о любви, о разбитом сердце и тому подобном, но это проект моего друга, и я не являюсь там постоянным участником. Мы ещё не дали ни одного выступления, у нас есть несколько студийных записей. У нас нет даже студийного альбома. Но я думаю, что в будущем альбом появится. Это здорово, потому что в рамках этого проекта я могу использовать свой вокал и пение по-другому. Здесь я пою чистым вокалом, очень низким и очень мрачным — знаешь, мрачные 80-е, The Sisters Of Mercy и Depeche Mode…

Что тебе нравится больше или как легче петь для тебя — рычащим или чистым вокалом?

Я могу петь по-всякому — могу петь как оперный певец, могу петь готично, могу петь по-восточному, могу петь гроулингом и чистым вокалом, но самым сложным является комбинировать разные типы вокала. Иногда очень трудно с гроулинга переключиться на чистый вокал.

Можешь ли ты представить свою жизнь без Orphaned Land? Что для тебя значит группа?

Перед тем как мы записали “Mabool”, я шесть лет жил без группы. У меня было шесть лет без неё, и я счастлив, что я не наркоман, потому что если бы я баловался наркотиками, то за эти шесть лет я стал бы законченным наркоманом – дл

я меня эти шесть лет были настоящей мукой. Не знаю, Orphaned Land — это то, зачем и для чего я был рождён, это моё предназначение – разумеется, после семьи и подобных вещей. Orphaned Land —смысл моей жизни.

Если бы ты мог загадать желание, которое непременно бы исполнилось, чего бы ты попросил? И для кого бы ты попросил?

Любое желание?

Да, всё, что угодно!

Я бы хотел, чтобы все живущие на земле люди могли бы найти в себе воина света. Потому что если бы это случилось, это бы означало, что небеса спустились на землю. Это моё самое большое желание, это то, почему я занимаюсь музыкой и начал петь для людей. А для себя я хотел бы жениться и завести семью. Но я до сих пор не нашёл женщину, которая могла бы понять и принять мой сложный характер…

Он действительно сложный?

Да, скорее всего. Я хороший парень, но вероятно, что не совсем простой. Я дерево, но не совсем обычное дерево.

Как тебе в голову пришло играть подобную музыку? Я думаю, что немногие группы в Израиле играют подобное.

Мы решили стать отражением всего того, что являет собо

й израильтянин. Вот таков мой короткий ответ, хотя я, конечно, могу продолжать говорить об этом долго. Да, правда, что иногда группы в Израиле играют норвежский блэк-металл, который я бы не хотел играть, но я уважаю их решение, если они хотят этим заниматься. Я думаю, что не смог бы сделать это лучше, чем норвежцы. Но они могут делать всё что угодно, и я думаю, что надо пользоваться преимуществом того места, где живёшь. Думаю, что если русские группы будут больше брать из собственной культуры, они от этого только выиграют –лично я был бы большим поклонником такой музыки.

Коби, расскажи мне о съёмках клипа на композицию “Ocean Land”. Он действительно снимался под водой?

О нет! (смеётся) Это было ужасно. Послушай. На какое-то время я был рыбой! Все началось с того, что они снимали меня в море, а я должен был изображать, что тону. Море кишело ядовитыми рыбами, просто кишело! А мы были между ними. И яд был повсюду — вода была полна яда ядовитых рыб. И моё тело было покрыто этим ядом. Было очень тяжело — море было коварным, штормовым. Парни из съёмочной группы сказали мне: «Сделай вид, что ты тонешь!» А я ответил, захлебываясь: «Какой вид?! Я и правда сейчас утону!»

Тебе даже не пришлось играть! (дружный смех)

Да! Это была первая половина клипа, которая снималась в море. Вторую часть мы снимали в плавательном бассейне одного друга. С помощью специального света мы воссоздали атмосферу моря. Я должен был погрузиться под воду и открыть рот, чтобы попытаться начать петь там – под водой. Они просто пробовали, они сказали мне: «Хорошо, давай посмотрим, как это будет выглядеть. Ныряй под воду и скажи что-нибудь.» Я сделал это один раз и проглотил так много воды, что вынырнул и сказал что-то типа «Послушайте, сейчас мы все дружно забудем об этой идее. Будем снимать клип вне воды. Я не хочу этим заниматься.» Девушка, которая тоже появляется в клипе — мой хороший друг, она стала уговаривать меня. Она актриса театра, и она сказала мне: «Слушай, если ты актёр, ты должен в любой обстановке и в любой среде чувствовать себя естественно. Вживись в эту среду – почувствуй себя рыбой. Если ты это сделаешь — ты актёр.» Я преодолел страх и, в конце концов, я это сделал. Я выпил, наверное, литров десять воды из бассейна, но всё-таки я это сделал! Было очень трудно. Я постоянно нырял под воду, мы снимали целый день. Даже Matti (Svatitzki — гитарист, прим. ред.) и

грал гитарные соло под водой. Мы взяли стодолларовую гитару и просто разрушили её под водой. Еще бы – играть под водой гитарное соло!

И все камеры находились под водой?

Да, все они были под водой. Никаких эффектов, всё было по-настоящему. Я был рыбой!

Думаю, это был самый сложный и самый ужасный клип из всех, что вы делали — в плане съемок!

О! Я больше никогда не соглашусь на что-то подобное — нет, никогда больше. Это был кошмар.

Я знаю, что первое издание “Mabool” содержало бонусный диск с акустическим выступлением. Часто ли вы выступаете с акустической программой или это обычное для вас явление?

То выступление с “Mabool” было первым. Оно состоялось в 2002 году. И всего мы отыграли, наверное, 8 подобных концертов. Иногда люди хотят, чтобы мы выступали с акустическими концертами, и они просто расхватывают билеты на такие шоу. Но мы выступили с такой программой только 8 раз. Нам нравится делать это иногда, потому что для нас это новая атмосфера – мы находимся на сцене и сидим в креслах, мы одеты в белое – интересно. Это очень интересно, как мне кажется.

Можем ли мы надеяться, что однажды увидим полноценный DVD от Orphaned Land с какими-нибудь бонусными треками или дополнительным материалом?

Конечно! Это входит в наши планы, и я надеюсь, что мы выпустим что-то подобное после следующего альбома. Это будет концертный DVD, у нас есть много материала, и мы уже определились с местом съёмок, где хотели бы снять фильм — это римский театр в Израиле. DVD будет, возможно, разбит на две части — акустическое шоу, а потом металл-шоу.

Какие этнические инструменты вы используете в своей музыке? Все ли они принадлежат вашей культуре или вы ищете интересные инструменты также и в других культурах?

Они ближневосточные. И я думаю, что некоторые из них даже откуда-то из Марокко. Но все они относятся к арабской и ближневосточной музыке. Еврейский народ за 2000 лет распространился по всему миру. Мне трудно сказать, что такое еврейская музыка. Я не знаю. Но мы используем всё, что слышим вокруг. Также мы используем латинские и григорианские элементы. Мы стараемся использовать всё, что получаем. Порой мы даже не знаем, что ответить, если спрашивают, откуда это взято. Просто стараемся быть зеркалом того, что видим.

Ты вегетарианец?

Нет, почему ты так решила?

Когда мы ехали в поезде, ты заказывал вегетарианскую пиццу, я подумала, что ты вегетарианец…

А, понял. Нет, я не вегетарианец. Я не ем свинину, это да. Еще я не смешиваю мясо с сыром. Я не помешан на этом, и если такое случается — могу и съесть мясо с сыром. Но я предпочитаю все же не смешивать. Я думаю, я просто так привык – это что-то вроде традиции. В обычной пицце часто присутствуют салями и сыр, поэтому я предпочитаю вегетарианскую пиццу. Это причина, по которой я просил вегетарианскую. Но я люблю мясо. Мне нравится курица, к примеру. Если я иду куда-то обедать с другом – лучше, чтобы это была подруга, конечно (смеётся) — то мой самый любимый обед – это стейк, красное вино и картошка. Когда я был в Индии, то провёл три недели без мяса. Вообще без мяса! И я не могу описать, как мне хотелось мяса все эти три недели. Спустя три недели мы все же нашли одно место, где подавали мясо — это был мусульманский ресторан, поэтому там можно было есть мясо. Индийцы не едят мясо. Корова — священное животное. Когда мы нашли это место, то начали кричать. Звуки, которые мы издавали, были похожи на р

ев дракона. (дружный смех) Так что нет! Я не вегетарианец!

Кто работал над обложкой “Mabool”? Изображение было сделано специально для альбома или просто было вписано в концепцию?

Сюжет обложки был придуман под впечатлением от двух картин William’a Joseph’a Turner’a. Он представил в 19-м веке две картины: первой была “The Evening Of The Deluge”, где он попытался отразить тьму и тени. Другой была “The Morning after the Deluge”, в ней он попытался отразить цвета и свет. Это как нельзя лучше подходит для Orphaned Land — тьма, свет, контраст, диссонанс. Это было вдохновением. Я отослал всё это дизайнеру и сказал, что хочу получить что-то на основе этого. Когда я отослал это записывающей компании, они не согласились использовать это, потому что не знали, что делать с авторскими правами. Я сказал «Хорошо. Мы сделаем что-нибудь». Я отослал изображение и сказал ему: «Это твоё вдохновение.» Я объяснил ему концепцию. И первое, что он прислал мне, было обложкой.

В завершение, что бы ты хотел сказать читателям Darkside.ru и своим фэнам в России?

Прежде всего, хотелось бы сказать, что мы очень рады, что наконец-то добрались до России,

было здорово попить с русскими фэнами водки! Мы были счастливы играть для них, это было одно из самых потрясающих путешествий, которые мы совершили. Даже остальные участники группы сказали, что из 25 стран, которые мы видели, Россия входит в тройку лучших.

А две другие?

Для каждого — свои. Для меня это Турция, скоро мы отправимся туда в десятый раз. У нас много фэнов там, потому что в нашей музыке много восточных мелодий. Наша музыка очень похожа на их музыку. Это мусульманская страна, но там демократия. Там, например, на улице можно встретить гомосексуалиста, ортодоксальную мусульманскую женщину и, к примеру, металлиста. Они просто идут вместе по улице. Это большая редкость, такое нечасто увидишь во остальных странах. Турция — это особенное место, как мне кажется. У нас есть целый документальный фильм, который мы сняли в Турции. Так что я бы сказал, что это Турция, США и Россия!

Беседовала Ксения "Wolfin" Хорина
Перевод с английского Visionaire
3 июл 2008 the End