Brighter Death Now

Вот и ДОМ оправился, наконец, от летних каникул и вновь распахнул свои двери навстречу старым и новым гостям. Новый осенний сезон в любимом столичными поклонниками музыкального андеграунда зале стартовал с выступления артиста, географически, концептуально и стилистически перекликающегося с тем, кто завершал сезон весенний. И мне приятно продолжить серию репортажей о привозе в наши края резидентов знаменитого шведского индустриального лейбла Cold Meat Industry. В текущем году ценители продукции плодовитой культовой конторы уже имели возможность лицезреть сценическое воплощение творчества Desiderii Marginis, Deutsch Nepal, In Slaughter Natives – честное слово, условный рефлекс даже выработался и не малейших сомнений взяться не могло относительно неминуемого продолжения. Акт четвертый обещал стать не менее примечательным и мастхэвным мероприятием: по очереди заслав на разведку боем своих выдающихся артистов и, должно быть, наслушавшись вполне удовлетворительных отзывов, на поездку в Россию решился сам отец-основатель искомого музиздательства – херр Роджер Карманик.

От прославленных, любовно выпестованных птенцов гнезда своего, Рождер отличается, пожалуй, наибольшей массовой долей экстремизма и монстроуозности. Это касается и альбомного материала, и, как выяснилось на опыте, концертных сетов. Справедливо считается, что создаваемый им на протяжении почти двух десятилетий какафонический нойз-индастриал с примесью power electronics и еще дьявол знает чего, может рассматриваться как один из пределов по части жестокости, агрессивности и террора в музыке. Если, конечно, вы готовы называть это музыкой… Интерес к шоу подогревала и полученная мной от знающих людей информация о том, что Карманик – достаточно эксцентричный тип, обожает шокировать и запросто способен отмочить что-нибудь «эдакое». Подобные заявления позволили ожидать, что зрелищная сторона концерта ничуть не уступит музыкальной, что, в итоге и имело место быть.

Поразмыслив, я решила прибыть к месту действия несколько раньше обычного, смекнув, что завсегдатаи ДОМа не меньше меня соскучились по излюбленной площадке, и разумным будет предсказывать аншлаг. Около восьми вечера в Москве уже темно. Тускло освещенный двор ДОМа действительно оказался запружен бодро переговаривающимися людьми. Сквозь мрак проступают все те же силуэты, хорошо знакомые по предыдущим сейшенам лица. Ощущения подобны тем, каковые обнаруживают себя при попадании после долгого отсутствия в привычный коллектив – рабочий или учебный, и жизнь возвращается на круги своя. Вечер 24 сентября выдался благодатно теплым, но по всему было видно, что бабье лето на исходе, и стремительно опускающаяся ночь обдаст жителей города ледяным дыханием осени. Внутрь пока никто не торопится, а мне вот хочется, как всегда, занять родной стул у колонны. Мягкий свет предбанника. Радушно улыбающийся дядя-билетер украшает мое запястье бледной печатью и объясняет, что вход пока еще закрыт. При взгляде в зал удивленно взлетают брови: сквозь темноту просвечивают деревянные половицы…и совершенно ни одного стула в партере. Невозможно представить, чтобы ДОМ когда-нибудь перестал быть сидячим: музыку, исполняемую тут, зачастую совершенно нереально слушать стоя, в лучшем случае закружится голова, нарушится координация движений, в худшем – попросту укачает, придавит к полу, собьет с ног. Сосредоточиться невозможно, только и думай как бы телесного комфорта и равновесия достичь. В невероятной, на первой взгляд, метаморфозе интерьера, крылась какая-то неправдоподобная тайна или вполне земная прагматичная цель, пролить свет на которую, могло, опять же, лишь грядущее действо.

А с началом не торопились. Было уже в районе половины девятого, когда зал полностью подготовили к приему гостей. Солидная по местным меркам толпа дружно ввалилась в концертное помещение и, развесив на металлических конструкциях верхнюю одежду, разбрелась по разным углам: кто в бар, кто к лоткам с CD-раритетами, листать каталоги и искать новые жемчужины для своих коллекций, кто на балкончик вдоль правой стены, куда, как выяснилось, перекочевала большая часть стульев из партера. Я же первым делом подошла вплотную к сцене, и это было в новинку, ибо, как правило, заняв место в седьмом ряду, с прекрасным видом на арену будущего спектакля, вперед уже не продвигаешься. Непроглядно темный зал, похоже, с освещением в ДОМе стало совсем худо, два массивных круглых стола, накрытых бордовой тканью и заваленных электроникой – такова была экспозиция для готовящегося выступления отечественного проекта Misery, избранного в качестве саппорта для Brighter Death Now.

Невзрачный молодой человек в майке Burzum бесшумно прошествовал на свое рабочее место, деловито уселся и, не удостоив собравшуюся перед ним аудиторию ни взглядом, ни кивком, ни приветствием, принялся самозабвенно колдовать над своими девайсами. Под аккомпанемент беспардонно громкой болтовни, которой беззаботно предавалось две трети зала, в том числе и те, кто стоял под самым носом у музыканта, мы слушали неплохой ritual-noise-ambient, плотный, вязкий, в меру тяжелый. За полчаса отведенного ему времени, артист отыграл один-единственный эпичный трек, с трехчастной структурой А-Б-А, то есть начало и конец монументального звукового полотна оказались одинаковыми, и именно эти куски, сдобренные нежными молитвенными женскоголосыми причитаниями и красивой мелодией, вызвали наибольшую симпатию у слушателей. Странным показалось, что звук шел исключительно из левого угла, так, что, стоя в середине и почти у самой сцены, я чувствовала что 80% того, что я слышу, проходит через левое ухо и создает неприятный дисбаланс в слуховых органах. Но это, право, ерунда, другое дело, что предложенный перфоманс заставил задуматься о том, для чего нужны живые выступления подобных коллективов вообще. Живым был только автор на сцене, и на протяжении всего своего выступления он усердно промышлял тем, что дергал проводки, изредка подкручивал тумблеры, возился с кассетным и CD-плеером, и перебирал кассеты и диски, лежавшие у него на столе. Я сомневаюсь даже, что он догадывался о том, что перед ним зал, и в зале люди. У человека, наблюдавшего процесс со стороны, наверняка возникло бы здоровое предположение, что между сценой и партером воздвигнута стеклянная стена, сквозь которую зал может видеть сцену, а музыкант на сцене – нет. Здесь не было не то что полноценного взаимодействия, здесь ни на миг не возникло контакта, вербального или невербального, Я чувствовала себя так неловко, будто украдкой пробралась в мастерскую художника и мешаю ему творить. С головой уйдя в свое дело, парень, несомненно, остался бы невозмутим, и сидел бы, не шелохнувшись, даже если бы вокруг шумел бразильский карнавал или военные учения. Что ж, так сосредотачиваться тоже уметь надо.


По окончании разогревочного сета, народ высыпал на улицу. Временной отрезок между Misery и хэдлайнером позволял успеть многое. И я никогда не устану возносить хвалу порядкам и укладу ДОМа, которые дают посетителям неограниченную свободу передвижений: из клуба можно преспокойно выйти на улицу и гулять где угодно, так же как и вернуться в любой момент. В ожидании выхода Карманика, мы с другом прошарили прилегающие Овчинниковские переулки, прошлись по соседним стройкам, мокрым от дождя и очень атмосферным участкам старого Замоскворечья. Набравшись сил и освежив голову, подошли обратно, в тот момент, когда из-за толстых стен ДОМа уже доносился оглушительный шум и безумные скретчи, свидетельствующие о явлении Роджера своим поклонникам. Всего пара минут – и смелые ожидания начали воплощаться в жизнь, а интриги раскрываться на глазах у изумленной публики.

Brighter Death Now – это one-man project Рождера, но, для всецелого воплощения задумок по сценарию концертных шоу ему необходимы ассистенты. Таковыми в Москве стали специально привезенная девушка – очаровательное создание готичного вида, такая хрупкая и забавная в огромных наушниках, и участник питерской Anthesteria. Но их роль, естественно, сводилась лишь к обслуживанию машин и созданию звукового фона для потрясающего представления лидера. Это был поистине театр одного актера.

Затем раскрылся мучивший меня секрет относительно вынесенных из зала стульев.

Это концерт перевернул все мои представления и задал новый стандарт концепта «общение с публикой». Мы привыкли, что таковое общение заключается в репликах со сцены, осторожных братаниях и пожимании рук под бдительным контролем охраны. Здесь же все кардинально отличалось от классических схем. Начать с того, что не менее половины времени выступления исполнитель провел не на сцене, а в зале. Хождение в народ было предпринято уже на первой композиции (“Innerwar”). Тут не нужно было пробиваться к сцене, изо всех сил тянуть руки в сторону певца, дабы на момент коснуться звездного колена или ладони. Тут звезда сама на всех бросалась, в буквальном смысле, отважно прорезая толпу, хватала жертву в охапку, ревела в ухо, совала микрофон чуть ли не в глотку! По сути, Роджер устроил в зале некое подобие слэма, его хаотичные резкие телодвижения отдаленно напоминали хорошо знакомые забавы наших брутальщиков. Ошалевшая публика пришла в восторг от невиданного зрелища. Кто-то боязливо пятился в стороны – мало ли что псих выкинет? Но большинство с огромным энтузиазмом восприняло предложенную маэстро игру и с готовностью бросалось в его пылкие объятия, не боясь давать Роджеру сдачи и преподносить свою персону в столь же агрессивном садомазохистском ключе. Не удалось и мне избежать «посвящения» и с дикой смесью смущения, недоумения и шальной раскрепощенности, крепко обнять распалившегося дядьку и проорать что-то бессвязное в его микрофон. Поразила меня удивительная толерантность скандинава к вспышкам фотокамер и объективам, назойливо лезшим ему в лицо. Побродив туда-сюда и поздоровавшись, таким образом, с частью пришедших, Роджер вскарабкался обратно на сцену и расстелил свой черно-белый баннер со знаменитым принтом, значение которого, как подсказали мне знающие люди, следует искать в извращенной шамбале и скорее всего оно соответствует вечному символу страдания. Еще буддизм учил, что любая жизнь есть страдание. Вот и музыка Карманика не несет в себе ничего светлого и обнадеживающего, погружает слушателя в мир беспредельного хаоса, зла и мрака. Москвичам досталось самое сладкое и желанное из творческого багажа BDN: программа строилась на базе культового альбома 1999 «May all be dead». С него прозвучали «I Hate You», «Payday», «Behind Curtains» и «I Wish I Was A Little Girl». Кроме того мы услышали пару замечательных композиций с диска 1996 «Innerwar», а именно «Inerwar», поставленная открывашкой и «Happy Nation».

Роджер в этот вечер был явно в ударе, чему, по моему глубокому подозрению, способствовал предварительный прием жидких стимуляторов, радушие организаторов, восторженный прием публики, ну и, разумеется, неповторимо дружелюбная атмосфера ДОМа. В его озорных голубых глазах то и дело мелькали бесовские искры, заводившие толпу еще хлеще. В свете двух хлипких бирюзовых прожекторов, в сокрушительном гуле громоподобной, перенасыщенной, жестокой, макабрической музыки, безбожно пилящей и режущей барабанные перепонки слушателей, титулованный швед наслаждался каждым мигом происходящего, и волны сладострастного удовольствия, идущие от его тела, плотно окутывали всех нас. Заметно довольный Роджер, все время показывал знаками звукорежиссеру, что неплохо бы сделать еще громче. Донельзя дисторшированный, искаженный вокал певца, его пленительная непосредственность и доводящее до экстатического испуга панибратство дали ему возможность всецело овладеть мыслями, чувствами и инстинктами зала. В этот раз концерт как никогда напомнил мне уютный квартирник для посвященных, где каждый из пришедших приходится артисту как минимум хорошим другом, а скорее даже все вокруг браться да сестры.

И он продолжал валяться на своем полотнище, падать на колени, поливать аудиторию пивом из банки, бесстыдно тактильничать со всеми желающими, а ближе к концу вообще завалился на сцену вместе с ухватившимися за него фанатками. Зрелище не для слабонервных: распластавшийся на полу Роджер, погребенный под телами обезумевших визжащих девушек, не слишком-то торопившихся вернуть певца в вертикальное положение. Я не старалась высмотреть все детали пикантной сцены, не имею такой склонности, но, как мне впоследствии нашептали, вроде даже отмечалось потешное притягивание головы девушки к причинному месту певца. Что ж, чем бы звезда не тешилась… Кульминационная сцена быстро вылилась в неожиданную развязку: поднявшийся и отряхнувшийся Рождер, хитро улыбаясь, включил нетленку своих легендарных соотечественников ABBA – «Thank you for the music» и тем самым провозгласил окончание шоу. Музыканты покинули сцену, растерянно переглядывающийся народ рассеянно слушал выдающуюся поп-композицию прошлого, предвкушая, очевидно, продолжительный выход на бис.

Но этого не произошло. Помнится, в апреле, после 45-минутного сета Лины Бейби Дола, я думала, что короче уже не возможно, но, к сожалению, просчиталась. Отныне антирекорд принадлежит Роджеру Карманику и составляет что-то около 40 минут, а может и того меньше, в зависимости от того включать или не включать в программу песню Аббы. «That’s all, I’m over, I’m not machine», - добродушно оправдывался Роджер, кивая в сторону осиротевшей техники. Ассистенты продефилировали к выходу, обескураженный народ понял что скандировать «We want more» и выклянчивать продолжение банкета бессмысленно и разочарованно влился в стихийную автограф-фото-сессию.

В суматохе и возне, последовавшей после концерта, в процессе общения и фотографирования, никто не заметил, как один из фанатов, таинственный ушлый тип, стянул со сцены баннер Карманика и, никем не запаленный, утащил в неизвестном направлении. Прискорбный факт, музыканта сей криминальный инцидент немало расстроил, но, будем надеяться не настолько, чтобы навсегда вычеркнуть Россию из расписания своих будущих концертных туров. А то ведь резко оборвавшееся выступление повергло большую часть внимающих в депрессивное уныние и нескрываемое негодование. Шутка ли – так вот жестко недодать? Кто-то едва раскачался, как настало время разворачиваться и уходить. Вечеринка удалась. Есть смысл сохранить запал до новых пришествий развеселого маэстро.

Выражаем благодарность Indiestate Promotion за предоставленные аккредитации.