На рассвете Гора будят и проводят в маленькую холодную комнату, освещенную четырьмя факелами, за единственным окном которой — стена тумана. Шестеро обнаженных мужчин лежат неподвижно. Их руки и лодыжки притянуты к спинам, тела покрыты рубцами и ранами. Листы ежемесячной "Лигламенти Таймс" полностью покрывают пол. Низенький плешивый человечек, розоволицый, со впалыми щеками и косоглазый, наклонившись вод подоконником, правит на точильном бруске полдюжины коротких ножей. На нем белый фартук, а улыбка на лице кажется неумело наклеенной. Его водянистые глаза ощупывают Гора, он несколько раз кивает и кланяется.
— Как я понимаю, у великого бога есть ко мне несколько вопросов, — говорит он, и одышка прерывает его слова.
— Ты понимаешь правильно. Три.
— Только три, великий Гор? Это значит, что на все, несомненно, хватит одного набора внутренностей. Такой мудрый бог, как ты, может, конечно, придумать больше вопросов. Мы имеем столько материала, что обидно было бы его потерять. Прошло так много времени...
— И все-таки у меня ровно три вопроса.
— Ну что ж, хорошо, — вздыхает Фрейдаг — В таком случае мы используем вот этого, — он легонько щекочет ножом темноглазого человека с седой бородой. — Превосходные кишки. Его зовут Болтаг.
— Ты знаешь его?
— Болтаг мой дальний родственник. Кроме того, он главный гадальщик Лорда Юстига, - до вчерашнего вечера, разумеется. Шарлатан, каких мало. Пусть его внутренности наконец послужат доброму делу.
Тот, кого назвали Болтагом, плюет на страницу некрологов "Таймс": — Ты сам обманщик и шарлатан! Великий Гор доверяется лжецу, не способному прочесть даже прямую кишку!
— Лжецу? — визжит Фрейдаг, вцепляясь пленнику в бороду. - Это закончит твою постыдную карьеру! — с этими словами он вспарывает живот Болтага. Запустив руку внутрь, он извлекает горсть внутренностей и разбрасывает их по полу. Болтаг издает один-единственный вопль и дальше лежит тихо. Фрейдаг режет скрученные кишки, раскидывает пальцами их содержимое, потом становится на колени и припадает к ним.
- Так что хотел бы знать сын Осириса?
— Во-первых, где я могу войти Принца-Который-был-Тысячей? Во-вторых, кто эмиссар Анубиса? В-третьих, где Принц сейчас?
Фрейдаг бормочет и тычет пальцем в исходящую паром массу на полу. Болтаг стонет и дергается. Гор пытается читать мысли гадальщика, но они так кувыркаются, что в конце концов это было бы равноценно попытке разглядеть что-нибудь через туман в окне комнаты. Фрейдаг снова перебирает кишки.
— В Цитадели Марачека, — изрекает он, — в сердце Средних Миров ты встретишь того, кто может отвести тебя к тому, кого ты ищешь.
— ...Странно, — бормочет Болтаг, — тебе удалось правильно прочитать эту часть. Но твое слабое видение... затемнено... тем кусочком брыжейки, который ты по ошибке смешал с другими... — Извиваясь, Болтаг подкатывается ближе, задыхается: — И ты... не сможешь сказать... великому Гору... что он встретится с великой опасностью... и в конце концов... с неудачей...
— Замолчи! — кричит Фрейдаг. — Я не нуждаюсь в твоих
советах!
— Это мои внутренности. Я не позволю, чтобы их читал
проходимец!
— Следующие два ответа пока не ясны, драгоценный Гор, —замечает Фрейдаг, деловито разрезая новый кусок кишки.
— Жалкий дилетант! — всхлипывает Болтаг. — Марачек приведет его и к посланцу Анубиса... его имя читается в моей крови... вон на той странице с заголовком!.. Это имя... Оаким.
— Ложь! — кричит Фрейдаг.
— Постой! — говорит Гор, и рука его падает на плечо
гадальщика. — Твой коллега кое в чем прав. Я знаю, что теперешнее имя эмиссара — Оаким.
Фрейдаг молчит и разглядывает страницу с заголовком.
— Действительно, — соглашается он. — Даже подобного неуча может осенить случайная вспышка прозрения.
Гор слегка встряхивает гадальщика.
— ...Значит, мне суждено встретиться с Оакимом на мире, именуемом Марачек — и я должен туда отправиться. Хорошо, но кроме теперешнего имени Оакима, я желаю знать, как назывался он прежде, — до того, как Анубис дал ему новое имя и послал с миссией из Дома Мертвых.
Фрейдаг принюхивается, шевелит массу-перед собой и берется за другую кишку.
— Это Знание, славный Гор, скрыто от меня. Оракул не
открывает имени.
— Маразматик! .. — задыхается Болгаг. — ...Оно там,
там... это же ясно видно...
Гор тянется за мыслью выпотрошенного пророка, и волосы на его голове поднимаются, когда он настигает ее, но грозное имя не успевает выразиться в слове — несчастный предсказатель умер.
Гор закрывает лицо руками, но то, что он пытается уловить, уходит от него все дальше и дальше — и, наконец, исчезает. Когда Гор опускает руки, Фрейдаг стоит и улыбается, глядя на труп родственника.
— Фигляр! — бросает он презрительно и вытирает руки о фартук.